Марк ловит ее взгляд. Женщина бледнеет и пятится. Он проходит мимо, задевая плечом. Сол облегченно выдыхает. Выбитый сустав — это не травма. Так, сопутствующий ущерб.

— Это покушение на мою самку! — громко, торжественно объявляет Шуга.

Я моргнула. Белый потолок, переходящий в мятные стены, никуда не делся. Значит, мне не приснился бондаж на шее и онемение конечностей. Шевельнула пальцем. Вроде было движение. Или нет?

Дыхание участилось. Где-то сбоку запиликал прибор. Щелкнул дверной замок, послышались частые шаги. Надо мной склонился мистер Грин.

— Вы проснулись, дорогая, — обрадовался он. — Славненько, славненько. Как себя чувствуете?

— Будто меня переехали катком, — слабо улыбнулась, не поддаваясь панике. — Что произошло?

Урсула отомстила за поражение. Глупая, глупая я. Надо было давить до последнего. Это же не учебный бой, когда стороны сдерживаются и чутко ловят реакцию соперницы. Брошенный вызов как маленькая война. Лучше быть осужденной за лишнюю жестокость, чем рискнуть здоровьем.

— Вам сильно досталось, — вздохнул мистер Грин, совершая какие-то манипуляции с капельницей после проверки реакции зрачков на свет. — Про ссадины и ушибы молчу. Сотрясение головного мозга не беда, отлежитесь, витаминчики попьете. Похуже дела обстоят с повреждением третьего шейного позвонка. От удара он сместился, защемив нерв, и угрожает травмировать спинной мозг, если, — поднял палец вверх, — не соблюдать требования врача и разумную предосторожность. Не всё так плохо, — подбодрил, возвращаясь к амплуа добряка. — Остистые отростки целы, обошлось без кровоизлияния, спинномозговая жидкость на месте, наблюдается тетрапарез [10] , а не тетраплегия [11] …

— Пожалуйста, — перебила я несколько истерично. — Как можно проще.

— Подвижность вернется, — произнес главное. — При должной реабилитации — наверняка. Рекомендую обратиться к вертебрологу [12] за консультацией, я всё-таки специалист более широкого профиля. Сейчас подлечим сотрясение, убедимся, что воротник как минимум не дает позвонку сдвигаться, и можно приступать к восстановлению чувствительности.

— Сколько это займет? — спросила, отгоняя слезы. Я не прекращала попыток двинуть пальцем, но не ощущала результат.

Мистер Грин сложил руки на круглом животике.

— Срок долгий, дорогая, вы должны понимать, — сказал мягко. — Мы излечиваемся быстрее принятого, но не ждите чуда. Вам уже повезло, что не потребовалось хирургическое вмешательство и удалось избежать паралича. Спинной мозг выполняет жизненно необходимые функции, затроньте его единожды и будете обречены терпеть последствия до смерти. Не торопите организм. Иногда тело лучше знает, в каком темпе ему выздоравливать.

Нет у меня времени. Кто позаботится о Лукасе, пока я прикована к постели? Новолуние меньше, чем через неделю. Что, если Марк сочтет его опасным для стаи? Я не смогу защитить сына, не когда полностью завишу от чужой милости. А если деньги уйдут на лекарства? Мы останемся без жилья и средств к существованию.

— Что с результатом? — прокаркала. — Чью победу признали?

— Думаю, об этом вам лучше переговорить с альфой, — осторожно сказал доктор, подпитывая мои страхи. — А пока можете пообщаться с родными. Они давно ждут вашего пробуждения. — Улыбнулся ободряюще. — Кого пригласить первым? Вашу матушку или сына?

Maman здесь? Страшно представить, какие упреки обрушатся на мою голову. Инвалид альфе ни к чему. Учитывая мизерный срок отношений, отсутствие общих детей и темное прошлое, Марк избавится от меня, как только сможет, по собственному желанию или под давлением стаи. Кажется, мамина мечта окончательно стала недостижимой.

Я услышала возню. Монотонный голос врача заглушило громкое и оскорбленное:

— Я ее мать!

Дверь открыли рывком. Старое здание выразило негодование скрипом на ультразвуке и треском дерева. Неприятный звук ввинтился в мозг, рождая первые молоточки боли. Надеюсь, действие седативных продлится дольше обезболивающего и поможет пережить грядущее.

Цокот каблуков безжалостно приближался. Свет вдруг показался слишком ярким, я зажмурилась. Когда сверху нависла тень, приоткрыла глаз.

Мама цеплялась в плечо Лукаса, взирая на открывшуюся картину — неподвижное тело под саваном-простыней — почти с ужасом. Близость властной бабушки действовала на ребенка угнетающе, превращая его в подобие стойкого оловянного солдатика. Неестественно прямой, бледный, с отекшими веками и написанным на лице отчаянием. Я хотела бы обнять его и пообещать, что всё обязательно наладится. Отпустят скорбь по ушедшему отцу, вина за испытанное облегчение, ностальгия по покинутому дому и страх перед преследованием Старка…

Хотела бы.

— Иди ко мне, — позвала ласково, отгоняя непрошеную жалость к себе. — Как ты?

Он замотал головой, падая, как мне сначала показалось, на колени. По полу проскрежетали пластиковые ножки невидимого стула. Лукас обнял мою ладонь своими, уткнулся лбом в соединенные руки, заглушая всхлип. Я закусила губу, мечтая ответить сколь угодно слабым пожатием, подбодрить любой малостью…

— Это пройдет, — сказала тихо. — Я поправлюсь.

— Поправишься? — повторила maman дрожащим голосом. — Ты никогда не восстановишься полностью, Адалина. Не будешь прежней.

— Мама, — предупредила тоном.

— Это конец, — продолжала она трагично. — Всему. Надеждам. Планам. Столько лет я потакала твоим капризам, мирилась с вызывающим поведением и молилась, чтобы тебе хватило ума окрутить альфу. Всё тщетно. Ты неуправляема. Да простит мне Всевышний крамольные мысли, — перекрестилась, — но это заслуженное наказание.

Лукас крупно вздрогнул. Я сцепила зубы, терпя выворачивающую нутро обиду.

— Уходи, — тихо и устало. — Не хочу тебя видеть.

Она промокнула слезы кружевным платком, причитая:

— Ты никогда не считалась с моим мнением. Но однажды ты признаешь мою правоту, Адалина.

Туфли отстучали обратный ритм. Я вдохнула и выдохнула через рот, успокаивая бьющийся на виске пульс.

— Полжизни с ней, — сказала мальчику. — Необратимые изменения в психике.

Он сделал попытку улыбнуться, но быстро скис.

— Это правда? — спросил обреченно. — Ты ничего не чувствуешь?

Наверное, он до последнего подспудно верил в сказку — силу любви и обращенные в небо мольбы. Увы, чудеса в наш безумный век на вес золота.

— Пока нет. Мистер Грин отвел неделю на стабилизацию состояния. Потом в зависимости от результатов назначит лекарства и сделает новый прогноз.

— Меня не пустили к тебе вчера, — прошептал Лукас. — Сол сказал, ты попала в больницу с травмой спины. Он привез меня ненадолго, но не разрешил остаться на ночь. Я так боялся, что засну, а ты…

В этот раз я не успела остановить соленые ручейки. Щеки увлажнились.

— Я тоже испугалась, — на грани слышимости. — Когда падала после удара и сегодня, проснувшись пленницей тела. Если бы доктор не обещал, что подвижность вернется…

Лукас вскочил.

— Она заслуживает наказание! — выпалил жарко. — Она могла тебя убить!

Могла. Вложи Урсула чуть больше силы в замах, спинной мозг был бы задет сместившимся позвонком. Гарантированный паралич. Стивен Хокинг совершил удивительные открытия, страдая неизлечимым заболеванием нервной системы, но я не отличалась гениальностью и не представляла жизнь в инвалидном кресле. Только существование. Ежедневное, мучительное, рано или поздно приводящее к идее эвтаназии.

— Кому присудили победу?

Сжалась в ожидании ответа.

— Тебе, конечно же, — возмутился он.

Я прикрыла глаза.

Значит, просьба Урсулы о пощаде была замечена и воспринята однозначно. Я не только выполнила условия соглашения с Марком, но и превзошла его самые смелые требования. Это хорошо. Есть шанс договориться.

— Весь коридор заставлен цветами, — добавил сын. — От жителей. Мистер Грин предупреждает, что к тебе пока нельзя, строгий режим, так что они благодарят миссис Сайке и уходят.